Сокровища Валькирии. Страга Севера - Страница 141

141

— В горы пойдёшь? — осторожно поинтересовался он.

— И в горы, и в долины… По всему миру.

— Тогда возьми шапку. — Драга сдёрнул с вешалки лохматый волчий треух. — Поморозишься, уши-то и сегодня прихватит. Да ещё вот котомку собрал. Какой же ты странник без котомки?

— Спасибо и на этом, — Мамонт принял шапку и солдатский вещмешок, вышел на крыльцо, щурясь от слепящего, сверкающего снега.

— Счастливый путь! — сказал Драга. — Не поминай лихом и прости, что не так.

— Ура! — Мамонт взмахнул рукой и, забросив котомку за плечо, захрустел стылым, сыпучим снегом.

Собаки провожали его с километр, облаивая, будто медведя, потом отстали, исчезли за поворотом, а в ушах всё бился долгий певучий крик:

— Ва! Ва! Ва!..

А ещё через километр он услышал в горах монотонный, урчащий гул, и прежде чем в небе показалось оранжевое крыло дельтаплана, Мамонт увидел стремительную его тень, бегущую по голубоватым снегам. Драга держал курс на запад…

Назад хранитель Путей возвращался на большой высоте, так что этот маленький самолётик напоминал парящую в небе птицу. Тем временем Мамонт стоял на дороге и ловил попутный транспорт до Гадьи. Редкие легковые машины не брали и даже не останавливались, пролетая мимо: видимо, здесь тоже боялись случайных попутчиков. Наконец ему удалось, махнув волчьей шапкой, остановить лесовоз с громыхающим прицепом.

Водитель его был тот самый, что не однажды приезжал на пасеку и привозил туда Ольгу…

— Ты меня не узнаёшь? — спросил Мамонт.

— Не-а, — отозвался тот, не удосужившись даже толком посмотреть на пассажира. — Вот шапочку узнаю. Знакомая шапочка.

И это был весь разговор за всю дорогу до Гадьи. На краю посёлка Мамонт спрыгнул на землю, махнул водителю. Не удостоив даже взглядом, он погнал лесовоз куда-то в сторону посёлка Дий: возможно, спешил, потому что опять вечерело…

В Гадье было тепло, ещё зеленела трава возле деревянных тротуаров, и павшие листья, не успев почернеть, золотились на земле, однако с северо-запада гнало низкие, холодные тучи, заслоняющие багровый солнечный закат. Мамонту было тревожно и неуютно: чем ближе подходил он к «Стоящему у солнца», тем меньше оставалось надежд.

В больнице горел свет, ветер разносил дым из трубы, и его запах ассоциировался с запахом жилья. Мать Ольги была в приёмной, переставляла лекарства в стеклянном медицинском шкафу. Тяжёлый свиток волос не умещался под белым колпаком, пришпиленным к ним заколками. Это были космы Валькирии…

— Ура! Я Странник, — провозгласил Мамонт от порога и снял шапку.

Она посмотрела с лёгким недоумением, прикрыла створку шкафа.

— Да, прошу вас, проходите…

— Конечно, вы меня не узнаёте? — с лёгким вызовом спросил он.

— Нет, — напряжённо вымолвила она, вглядываясь. — Хотя погодите. Вы были летом у нас?

— Был! Был! — чуть не крикнул Мамонт. — Это я, я, Мамонт!

— Садитесь сюда, на кушетку, — пригласила она. — Не волнуйтесь. У вас что-то болит? Вам плохо?

— У меня ничего не болит! — заверил он. — Но мне очень плохо, никто не узнаёт. Я же гой! Странник! Это мне наказание от Стратига.

— Я ничего не пойму, — растерянно улыбнулась она, — Вы зачем пришли?

— Ищу Валькирию!

— Чем же я могу помочь? Здесь больница…

— Она — ваша дочь, Ольга!

— Ольга — Валькирия? — как-то странно изумилась она. — О чём вы говорите?.. Что с вами?

— Это с вами — что! — Мамонт ударил шапкой об пол. — Вы же меня все узнаёте! Но делаете вид!.. Делаете из меня сумасшедшего! Понимаю, это наказание… Я сам решил всё сначала… Стратиг лишил меня пути! Но я пришёл сюда. Я нашёл дорогу, разорвал все замкнутые круги. И пришёл! Так помогите же мне, гои!

— Чем же помочь вам? — со страданием спросила она и почему-то огляделась. — Успокойтесь, пожалуйста… Хотите, сделаю укол?

— Ты же Валькирия! — крикнул он и выхватил из-под ворота железный медальон. — Ты Валькирия и мать Валькирии! Вот, смотри! Сокол! Это дала мне моя Валькирия, твоя дочь! Она избрала меня!

Женщина вдруг преобразилась, участливый и беспомощный взгляд её посуровел, расширились и похолодели глаза. Властной рукой она взяла медальон, висящий на шее Мамонта, взглянула на сокола и, не выпуская его из ладони, зажала в кулак.

— Так ступай и ищи её! — Ударила медальоном в солнечное сплетение, добавила со вздохом: — Рок жребия, таинство избрания… Никто не властен над нами.

— Где же искать её? — Мамонт спрятал медальон и поднял шапку. — В горах? В пещерах?

— Где уронила обережный круг, — неопределённо сказала она. — Иди, иди! Странник… Ты должен знать, где это случилось. Один ты!

Он понял, что больше ничего не добиться: недружелюбие матери легко объяснилось — не без участия Мамонта дочь её стала Карной. Однако и за то, что хотя бы признали его, он испытывал благодарность. Никто больше не отважился нарушить запрет Стратига!

Мамонт ушёл из больницы с желанием немедленно бежать в горы, но под холодным ветром, несущим снег, пришёл в себя. Вчера можно было пускаться в дорогу и в ночь — знал, куда идти, но сегодня дремлющие на горизонте горы показались ему пустыми и зловещими. Хотя бы переночевать где, чтобы уйти поутру, при солнце, когда душа радуется свету и горит надежда.

Где Валькирия уронила обережный круг? Видимо, существует закон. Карна исполняет свой урок там, где обронила этот круг, где утратилась её сила — хранить избранного…

Мамонт действительно один знал, где это случилось — в горах, неподалёку от памятного камня со знаком жизни, где избранный Валькирией Страга Севера, бывший разведчик Виталий Раздрогин, назначил свидание с Ингой Чурбановой. Именно там Валькирия уронила обережный круг и Данила-мастер был смертельно ранен в грудь.

141