Сокровища Валькирии. Страга Севера - Страница 96

— Вы считаете, что он жив? — И опять полковник ощутил вспышку, некое озарение, вызванное ассоциацией со словом.

— Безусловно жив, — проговорил Майкл, — В ином образе, с новыми идеями, но со старыми замыслами мирового господства… Впрочем, одного представителя Интернационала вы знаете, он находится здесь в Москве.

— Я знаю? — изумился полковник. — Кто же это?

— Кристофер Фрич. Благодаря вам, Эдуард Никанорович, мне удалось найти с ним общий язык, — сообщил Майкл.

Полковник отказывался что-либо понимать.

— Почему благодаря мне?

— Ваши люди блестяще сработали в фирме «Валькирия», и я признателен вам за помощь.

Полковник неожиданно вспомнил парапсихолога, который уверял, что всякое его действие уже давно служит во благо «вишнёвому»…

— Прошу вас, господа, в зал! — весело объявила хозяйка дома, опять неслышно появившись за спиной. — Спиртные напитки и лёгкий ужин я подам к камину.

Полковнику сейчас не хватало только живого огня…

Если это было не голым расчётом, тончайшей психологической обработкой, то всё, что происходило в доме, следовало отнести к области гениальности. Или к провидению.

Дара поднесла Мамонту чашу с тёплой водой. Он вымыл руки и принялся разрывать обжаренное на огне мясо. Это была молодая парная свинина с хорошо зажаренной корочкой. Крупно нарезанный лук, тёртый хрен и чёрный «бородинский» хлеб стояли на столе в деревянных блюдах. Это была простая и вечная мужская пища, лишённая всякого изящества, но обладающая первозданным, естественным вкусом. И неотъемлемо вписывалась сюда простая русская водка.

Всё это называлось лёгкий ужин…

— Останься с нами, — попросил Мамонт, моя руки после разделки мяса. — Укрась наше общество.

— Простите, господа, — с достоинством проговорила она, — мне всё это нравится. Но для меня это слишком грубо — есть руками.

— Да, извини, дорогая. — Мамонт проводил её до порога и поцеловал руку. — Время — три часа ночи, тебе нужно отдохнуть.

— Но у нас в доме гость, — улыбнулась она и исчезла. Мамонт вернулся к камину и сел за стол.

— Приступим, Эдуард Никанорович? Вы, наверное, проголодались?

— Завидую вам, мистер Прист, — тихо проронил полковник, глядя в огонь. — Да, я завистливый человек. Я только мечтаю о том, чем вы обладаете давно и привычно.

Мамонту хотелось сказать, что всё имеющееся вокруг него и возле него, увы, ему не принадлежит. Даже «законная» жена… И что он сам уже давно не принадлежит себе.

— Я не ошибся в вас, — проговорил он. — Предмет зависти чаще всего движет человека к поступку, к достижению его. Это признак пассионарности духа. Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом.

— Спасибо вам, Майкл, — неожиданно сказал полковник. — Теперь я знаю, о чём мечтать генералу.

— За это и выпьем! — предложил Мамонт. — Чтобы всегда было о чём мечтать.

Водка и простая пища не годились для разговоров о сложных вещах, и Мамонт не хотел продолжать беседы, начатой в кабинете. Приятнее было ощущать, что вот сидят они, два матёрых мужика, пьют, едят и говорят о таком же простом и вечном, как чёрный хлеб. Общая трапеза сближала людей лучше, чем общий интерес. Однако полковник бросил обглоданную кость в огонь и вымыл руки.

— Искать золотой запас — безнадёжное занятие, — определённо сказал он и, отвлекшись на минуту, покусав губу, добавил для себя: — Всё время не понимал, отчего дали полную свободу действий, но любые зарубежные командировки через Комиссара. Теперь понятно, почему через него. Мне просто перекрыли дорогу на Запад, чтобы я там не вздумал искать. А шифровками много не наработаешь, и люди там не мои, не проверенные — с бору по сосёнке…

Простые пища и питьё упростили и его речь.

— Считаете, что тысячу тонн золота можно перебросить через границу? — спросил Мамонт. — Это не посольский груз…

— Не считаю, а знаю, — уверенно сказал полковник. — И это ещё пока даже не государственная тайна, а моя, личная, потому что об этом никто не знает. Могут лишь догадываться… Убежало российское золото, мистер Прист! Наверное, вы правы, это работа Интернационала. Какая ещё международная организация заглотит такой кусок и не подавится? Банки вернули свои кредиты на революцию и с хорошим процентом.

— Каким же образом, Эдуард Никанорович?

— По нефтепроводу, в виде амальгамы… Был у меня информатор, он же исполнитель. Обещал ему тысячу долларов заплатить, а успел дать только пятьсот тысяч рублей…

— Старик Молодцов?

— Не понимаю, почему его убили после нашей встречи? — вместо ответа задумчиво проронил полковник. — Могли ведь и до неё… Не успели? Пожалуй, не успели… Взлохмаченный прибежал, торопился. Все, говорит, секретами торгуют, а у меня только вот это, больше продать нечего. Дай денег, говорит, голодаю… Старики голодают, а золото, как нефть, уже по трубам гонят. Запросил дело в Прокуратуре — опять через Комиссара! До сих пор тянут… Впрочем, что дело? Если найду, это будет обыкновенный исполнитель, наёмник, которому заплатили миллион… Утекло наше золото. Как в школе учили? Золотой запас страны — это труд нации, сконцентрированный в металле.

Мамонт дал ему выговориться и осторожно спросил:

— Ошибки быть не может?

— Исключено, — заявил полковник. — Недалеко от Ужгорода есть контрольно-измерительная станция. Возможно, теперь её и нет… Я нашёл там специальное оборудование, перепускной клапан. Металлометрический анализ соскобов со стенок показал наличие золота.

Мамонт не ожидал от него ни такой откровенности, ни подобной информации.